Жалкие свинцовые божки - Страница 25

Гаррет, у тебя серьезные неприятности.

Как бы мне их одурачить?

Никаких полезных мыслей в голову не приходило. Единственное, что оставалось, – двигаться. Я перебрался через невысокую стену и заскользил на север. Меня прохожие тоже не видели, но поскольку я не был богом, обходить не собирались. По счастью, тип, в которого я врезался, был сильно на взводе. Он извинился и побрел прочь; лишь немного погодя у него отвисла челюсть, и он завертел головой. Будем надеяться, что шайиры ничего не заметили.

И тут какой-то олух распахнул дверь своего дома, но не вышел, а встал на пороге, переругиваясь с благоверной. Супруга отпустила в его адрес два-три едких замечания. Пока он обдумывал ответ, я проскользнул в дом и очутился в крохотной комнатушке, где, судя по запаху, хранились мировые запасы чеснока. На мгновение мне стало жаль тех, кто живет в этом доме. Они явно не брались за уборку со времени Великого Землетрясения. Знаете, как бывает: столетия проплывают мимо, а в шкафах копится добро, которое давным-давно следовало выкинуть, и даже плесень покрывается плесенью...

Хозяйка дома возлежала на потрепанной циновке, сжимая в одной руке бутылку с дешевым вином, а второй придерживая такую же бутыль у губ. Невидимые мужчины в доме ее не пугали. Я расположился так, чтобы видеть улицу сквозь щель в двери (окон в доме не было).

Из аллеи приблизительно в половине квартала к северу выглянул худощавый тип с крылышками на голове. Заметив типа, шайиры заволновались и устремились к нему.

Крылышкоглавый скрылся из вида.

Сравнение «как молния» к нему не подходило. Он исчез быстрее облачка на небе в ясный день. Диковинная ватага кинулась за ним, воинственно завывая и размахивая оружием.

Я решил воспользоваться случаем, вылез из мешка, чем страшно напугал хозяйку, которая поперхнулась вином.

– Осторожнее, дамочка. Эта гадость стоит денег.

Помахав женщине рукой, я вышел на улицу и пошел прочь с видом человека, который идет по своим делам. Убедил себя, что мне в башмак попал камень. Мысленное воздействие изменило мою походку.

Пройдя три квартала и не встретив ни единого бессмертного, я рысью направился домой.

Пронесся порыв ветра. Рядом со мной возник тот самый тип с крылышками.

– Спасибо, – сказал я.

Он загадочно посмотрел на меня и понесся вперед. Если присмотреться, его вполне можно было разглядеть в сумерках: он всего лишь быстро уменьшался в размерах.

Я сбавил шаг, чтобы ничем не отличаться от остальных. На моих губах заиграла улыбка.

19

Совы всегда сулили несчастье, в особенности – если летали днем. Именно они навели меня на мысль, что я, пожалуй, рано обрадовался. А совам предшествовало появление целой стаи ворон.

Вороны – птицы обыкновенные; когда сбиваются в стаи, они ведут себя как мальчишки-подростки. А когда видят пернатых хищников, которых можно ощипать, превращаются в весьма кровожадных тварей. На сей раз их жертвами стали две знакомые мне совы. Причем ворон было так много и каркали они так громко, что привлекли всеобщее внимание.

Я прислушался к разговорам. Судя по всему, сов видели только мы с воронами, прохожие их не замечали. Хватало разговоров о знамениях. Что поделаешь, такие времена. Люди отчаянно ищут тех, кто сумеет наставить на путь истинный. Вот почему процветают религиозные культы и астрология с хиромантией.

Быть может, у ворон зрение острее, чем у людей, а может, их просто так не одурачишь. Или они сами – наполовину божественного происхождения. В конце концов вороны присутствуют в мифах и преданиях многих народов.

Короче, вороны погнались за совами, что меня вполне устраивало: совам явно было не до Гаррета.

Продолжая рысить в направлении дома, я вдруг задумался: а не вернуться ли мне в Квартал Грез и не укрыться ли в одном из больших храмов, где меня не достанут никакие шайиры с годоротами?

Я выбежал на площадь монастыря Гравис. Сам монастырь давно разобрали по кирпичику, а на площади устроили блошиный рынок, где торговали всем на свете, от сена до продуктов и одежды. Скорее всего площадь уцелела благодаря тому, что кто-то подкупил нужного чиновника, иначе ее давно бы застроили. Когда речь заходит об общественном благе, я сразу начинаю принюхиваться – не пахнет ли коррупцией или скандалами.

В центре – очевидно, там, где находился заполненный бутом фундамент монастыря, – площадь слегка просела. Ее ширина составляла около двухсот футов. Я преодолел футов двадцать, когда рядом со мной возник крылатый Йоркен. Я пыхтел от напряжения, а он, похоже, вовсе не дышал.

– Пошевеливайся, – посоветовал он.

Тоже мне, гений. Я оглянулся – и понял, что в его словах есть доля истины.

– Неплохая мысль.

Выполнить ее оказалось нелегко. На площади кишмя кишели продавцы и покупатели, карманники и гадалки; больше всего было зевак, которые изнывали от безделья.

Я снова оглянулся. Йоркен положительно был прав. К шайирам прибыло подкрепление. Женщина верхом на единороге, почти полностью обнаженная, мускулистая до безобразия, ростом футов шесть с половиной, кожа лиловая, как баклажан, на голове железный шлем с полумесяцем на макушке, вся увешана оружием. К седлу приторочены веревки и сети, на руке сокол, у ног скачут псы, жуткие твари, помесь волка и гончей, огромные, как пони, на которых ездят гномы.

Пожалуйста, богиня охоты во всей своей красе. Подобно многим древним богам, наверняка со странностями. Питается собственными детьми или что-нибудь еще в том же духе.

Псы захлебывались лаем, копыта стучали, преследователи улюлюкали. Богиня-охотница была не единственной, кого я раньше не встречал. Над мостовой плыла фигура, напоминавшая разворошенный стог сена; время от времени эта фигура роняла клубы черного дыма. Не было видно ни рук, ни лица, но, взглянув на фигуру, я вдруг ощутил слабость и пошатнулся. «От Нога не скрыться», – прогремел у меня в голове чей-то голос, похожий на голос Покойника, только, если хотите, с душком.